Нехватка доверия, международное посредничество и спорный компромисс с силовиками.
ВИДЕО
20 октября 2020 года еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus в партнерстве с Пресс-клубом, сайтом экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение» и Белорусским институтом стратегических исследований (BISS) провели международное онлайн-заседание Экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить перспективы диалога в Беларуси и международный опыт.
Основными спикерами выступили эксперты и аналитики:
- Андрей Казакевич – доктор политологии, директор института “Палiтычная сфера»;
- Эдгар Варданян – политолог, главный редактор и аналитик проекта Detector.am (Армения);
- Дмитрий Громаков – социолог, руководитель исследовательских проектов Центра социального инжиниринга «Реализация и анализ несистемных действий» (Украина);
- Камиль Клысиньски – старший аналитик Центра восточных исследований (Польша).
Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители международных организаций и дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Филипп Биканов, Юрий Дракохруст, Андрей Лаврухин и другие.
Модерировал дискуссию Валерия Костюгова («Наше мнение»), Вадим Можейко (BISS) и Антон Рулёв (Belarus in Focus/Пресс-клуб).
Яркие тезисы из дискуссии
· «Действия силовиков неэффективны, когда власти понимают, что не контролируют ситуацию, им не подчиняются граждане, они не в состоянии руководить страной» (Эдгар Варданян);
· «[У сторон противостояния] нет доверия, уважение полностью отсутствует: с одной стороны мы слышим “Лукашенко в автозак”, с другой – что на улице конченые бандиты» (Камиль Клысиньски);
· «Сложно доверять Лукашенко, который много раз срывал договоренности даже с теми, кто его сильнее – и с ЕС, и с Россией» (Андрей Казакевич);
· «Тяньаньмэнь сейчас не происходит не потому, что власти жалко людей или у нее не хватает танков, а потому что есть понимание, что так будет еще хуже» (Вадим Можейко);
· «Лукашенко борется за власть, а улица за демократию» (Дмитрий Громаков).
Чего не хватает для диалога в Беларуси?
Андрей Казакевич отмечает, что хотя про необходимость диалога говорили все внешние акторы (от России и Европы до Японии), два месяца в этом направлении не было даже движения, не то что прогресса. Это связано с тем, что Лукашенко не понимает, как такой диалог можно организовать. «Круглый стол в СИЗО» на диалог не тянет, это лишь первый контакт. Можно было бы попробовать включить оппозиционеров во Всебелорусское народное собрание, но это вряд ли произойдет – разве что пара человек вроде Воскресенского.
Ключевой проблемой Дмитрий Громаков считает нехватку доверия между всеми сторонами, неготовность признать субъектность друг друга. Если Лукашенко не готов признать вес и значение своих оппонентов, то они не признают субъектность Лукашенко вести разговор от лица бюрократии и тех, кто за него все же проголосовал. С этим согласен Камиль Клысиньски: «уважение полностью отсутствует: с одной стороны мы слышим «Лукашенко в автозак», с другой – что на улице конченые бандиты». Андрей Казакевич не удивлен этой проблемой: «Сложно доверять Лукашенко, который много раз срывал договоренности даже с теми, кто его сильнее – и с ЕС, и с Россией перманентно».
Еще один важные элемент диалога – посредники. Как замечает Дмитрий Громаков, «Лукашенко не может пойти на диалог с претендентами на его же место». К тому же кто-то должен быть гарантом исполнения договоренностей. По мнению Андрея Казакевича, в других странах такими институтами могли бы быть церкви, суды или общественные организации, но в Беларуси даже и близко нет чего-то автономного, политически нейтрального, да еще и обладающего механизмами для исполнения договоренностей. Поэтому единственный вариант – международное посредничество влиятельных и непротиворечивых между собой субъектов.
По мнению Казакевича, ОБСЕ может выступить площадкой для фасилитации переговоров, но как посредник не подходит – «организация слишком рыхлая, чтобы принуждать к исполнению». Нужны национальные государства: уже вовлеченные в беларусские дела страны ЕС (Германия, Франция) и Россия. Другие европейские страны либо менее заинтересованы (как Италия), либо небольшие и имеют уже сложности с официальным Минском (как Польша и Литва). США же на роль посредника не подходят, потому что на это не согласится Россия.
Камиль Клысиньски считает, что Лукашенко, к сожалению, не одобрит любых западных посредников (по крайней мере пока), равно как и международные организации. Что же касается России, то она выглядит более приемлемым посредником, но, кажется, сама не заинтересована в этом – политики уже не приезжают из Москвы в Минск вести переговоры, как это было в 1996 году. По мнению Камиля, Россия ждет конституционной реформы, чтобы ослабить позицию Лукашенко и привести к смене власти – но только персоны, а не строя.
Андрей Казакевич возражает: посредничество – это как раз как форма поиска компромисса между сторонами, включая Россию. И в целом затягивание ситуации, когда политический и экономический кризисы давят на общество и номенклатуру, будет создавать почву для диалога – а он невозможен без внешнего посредничества. «Хотя ли этого Россия или ЕС, Лукашенко или оппозиция – диалог просто единственный рабочий формат». Если, конечно, не считать силового решения.
Силовое решение vs договор с силовиками
А Камиль Клысиньски как раз считает, что все идет по негативному сценарию: конфронтационный путь и брутальные подавления. Ведь интервью про «конченых бандитов» могут быть и психологическим давлением, и подготовкой чего-то посерьезнее. В ответ может быть всплеск ненависти от общества, и все окончательно выйдет из-под контроля. Впрочем, Вадим Можейко считаетчто «силовое решение – это Тяньаньмэнь. Этого сейчас не происходит не потому что власти жалко людей или у нее не хватает танков, а потому что есть понимание, что так будет еще хуже. Но у властей еще нет понимания, что без диалога тоже будет хуже».
У Камиля Клысиньского есть и сценарий получше: когда все ждут конституционного предложения Лукашенко и реакции на него улицы, для которой варинат власти вряд ли будет приемлемым. В результате понадобится искать компромисс между интересами России, беларусской номенклатуры и улицы. Впрочем, компромисс с улицей может быть осложнен тем, что попросту неясно, с кем договариваться. Филипп Биканов констатирует трагичную для всех ситуацию: из-за действий власти все люди, которые могли бы быть выразителем интересов улицы – или в тюрьме, или за границей, а продолжатели их дела (вроде Максима Богрецова) менее известны. Любой же компромисс с теми, кто выйдет из тюрьмы, будет сомнительным: если они предложит сделку силовикам а-ля «мы не будем вас сильно преследовать», то их воспримут как нового Воскресенского – сломаны и наше мнение не выражают.
Камиль Клысиньски отмечает, что вопрос силовиков вообще самый уязвимый при переходе от авторитаризма к демократизации. Чтобы получилась не большая кровь, а мирный переход в новую систему, они должны знать, что не будут наказаны массово – а в Беларуси у силовиков пока нет такой уверенности, одних слов Тихановской мало. Эдгар Варданян отмечает, что в Армении трансформация прошла мягко – есть пара уголовных дел против прошлых руководителей, но многие на свободе, процесс идет вяло: «Властям дали уйти мирно». Аналогично успех польского транзита основан во многом на том, что с силовиками удалось договориться – глава МВД понял, что ему ничего не угрожает, он войдет в новое правительство. Впрочем, обратная сторона медали – этот подход до сих пор активно критикую в польской политике.
Долгий диалог vs гражданское сопротивление
Опыт успешных трансформаций весьма различен. Так, Польша прошла через долгий процесс и завершила его трехмесячным диалогом. Как вспоминает Камиль Клысиньски, в Польше «обе стороны понимали, что все дошло до конца, мы уперлись в стену». После военного положения «Солидарность» была не в таком блестящем состоянии, как в начале 1980-х, и понимала, что в жестком противостоянии не справится – но понимала это и власть, потому диалог и случился.
Украина попробовала оба варианта. Как напоминает Дмитрий Громаков, именно благодаря диалогу с международным посредничеством в 2004 году Украине удалось избежать жесткого сценария. Впрочем, несмотря на тот диалог, через 10 лет жесткий сценарий с силовым противостоянием все же случился.
В Армении Эдгар Варданян отмечает «опыт успешного гражданского сопротивления» – серию перманентных акций с применением всех возможных инструментов ненасильственной борьбы. Вопрос для диалога у оппозиции был один, похожий на беларусский – «каким образом будет произведена смена режима, какие сроки и механизмы». Однако попытки организовать диалог с такой повесткой провалились: хотя на пике кампании сопротивления была организована встреча Пашиняна и Саркисяна, с прямым эфиром перед журналистами, однако они обменялись парой слов и Саркисян ушел, сказав, что ультиматумы неприемлемы для диалога. Впрочем, Пашинян просто положил на его кресло свой рюкзак и стал проводить пресс-конференцию: мол, раз власть не готова на диалог, это уже их поражение, мы будем идти до конца.
Эдгар считает, что протесты важны, особенно на первом этапе, но одними только протестами серьезных результатов нельзя добиться. От них отличаются акции гражданского неповиновения, горизонтально организованный разнообразный ненасильственный прессинг, с помощью которого Армения добилась перемен. «Действия силовиков неэффективны, когда власти понимают, что не контролируют ситуацию, им не подчиняются граждане, они не в состоянии руководить страной».
«Если диалог имеет место, это означает, что улица победила»
Возможно, диалог в Беларуси еще не начался просто потому, что его время еще не пришло. Как выразился Андрей Лаврухин, «протест не нагулял ту переговорную силу, которая позволила бы принять его в качестве субъекта переговоров с Лукашенко».
С этим согласен Эдгар Варданян: «Если диалог имеет место, это означает, что улица победила» – а победила ли она уже в Беларуси? По его мнению, диалог – это только финал широкомасштабного движения сопротивления. Когда либо власти сами идут на диалог, понимая, что теряют контроль – либо власти упускают время и подают в отставку, а в самом конце диалог проходит уже чтобы обговорить технические детали процесса (кто завтра руководит страной и когда будут выборы).
Но даже когда диалог начнется, важно помнить про главное. Дмитрий Громаков подчеркивает отличие между сторонами противостояния: «Лукашенко борется за власть, а улица за демократию». А Эдгар Варданян напоминает: «Важно не забывать, зачем все это. Смена режима – это только задача, а цель гражданского сопротивления – это установление демократии».
Полное ВИДЕО дискусии - см. ниже
Авторы отчета: Валерия Костюгова, Вадим Можейко, Антон Рулёв
Первоисточник: Наше Мнение
