Общественная активизация, формирование нации и почему в Беларуси маловероятен военный переворот.
23 июля 2020 года Пресс-клуб, сайт экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение», Белорусский институт стратегических исследований (BISS) и еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus провели онлайн-заседание Экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить общественные настроения в Беларуси во время президентской кампании
Основными спикерами выступили эксперты и аналитики:
Сергей Абламейко – доктор исторических наук, обозреватель «Радио Свобода»;
Петр Рудковский – доктор гуманитарных наук, директор Белорусского института стратегических исследований (BISS);
Андрей Казакевич – доктор политологии, директор института “Палiтычная сфера”.
Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Юрий Дракохруст, Екатерина Пирсон, Андрей Лаврухин,Валерий Карбалевич и другие.
Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS) и Антон Рулёв (Press Club Belarus).
Яркие тезисы из дискуссии
- «Впервые к протестной активности подключились люди небедные» (Андрей Казакевич);
- «Люди на стримах высказывали то, про что писали еще калиновцы» (Сергей Абламейко);
- «Айтишники – как энты из «Властелина колец» – «существуют в своем мире, на когда Саруман их зацепил, то их потенциал неожиданно очень ярко проявляется» (Петр Рудковский).
Общественная активизация и оптимизм
Сергей Абламейко считает, что оптимизм проявили участники кампании (Бабарико и его штаб) и интеллектуалы (Сяргей Дубавец), а люди в очередях подписных большого оптимизма не демонстрировали, скорее – усталость и протест. Оптимизм есть у нового поколения, которое раньше политикой не интересовалось: «не представляют новейшую историю Беларуси», надеются путем выборов что-то изменить, это проявление наивности.
Впрочем, Андрей Казакевич с тезисом о новом поколении не согласен: «Бабарико, Колесникову к молодому поколению не отнесешь». Оптимизм же он обосновывает короткой памятью общества: «люди вообще много чего забывают, это нормально». К тому же общественному воодушевлению поспособствовало то, что «в некоторых вопросах власть продемонстрировала себя беспомощной» – коронавирус, экономика, коммуникация с обществом. Общество ощутило, что власть слабеет, дает сбой – и это еще один источник его оптимизма.
Петр Рудковский обращает внимание, что быть оптимистом в авторитарной системе априори сложно: вся пропаганда нацелена на то, чтобы не было надежд, а цена перемен любых была высокой. Поэтому он считает важной переменой появление в таких условиях неожиданных кандидатов и людей, которые готовы платить определенную цену за отстаивание своего выбора (включая очереди-манифестации).
Особо он выделяет активизацию айтишников, которые привыкли мыслить рационально, в силу чего их раздражает стиль белорусского руководства. И их сложно взять власть под контроль, они во многом существуют автономно, но авторитаризм цепляет и их, и тогда они могут задействовать свой потенциал. Петр сравнивает айтишников с энтами из «Властелина колец», которые «существуют в своем мире, на когда Саруман их зацепил, то их потенциал неожиданно очень ярко проявляется».
Андрей Казакевич отмечает, что с 90-х «впервые к протестной активности подключились люди небедные», обладающие собственными ресурсами для политической деятельности. И если они сохранят свою активность и дальше, то это будет новым фактором в беларусской политике. Андрей Лаврухин также выделяет активизацию группы «небитых, которая заряжает других своим оптимизмом, но в случае поражения и разочарования важен будет обмен опытом и солидарность «битых» и «небитых».
Формирование нации и символы
Исследователи видят основания для оптимизма и в более глобальном контексте. Для Сергея Абламейко «май – июль были фантастическим временем» – он смотрел стримы, разговоры с людьми в регионах, и «не верил своим ушам и глазам»: «оказалось, что белорусский народ на новой фазе национального развития».
В противовес«новой плебейской аритократии» – вертикали власти, пренебрежительно относящейся к людям – Сергей видит запрос на равенство: «люди на стримах высказывали то, про что писали еще калиновцы». Сюда же он относит и лозунг Бабарико «не люди для государства, а государство для людей».
Сергей отмечает, что пандемия обострила солидарность, еще один из ключевых элементов в формировании нации. Это касается как солидарности внутри Беларуси, так и волны солидарности беларусов в мире, которые выходили в десятках городов с бело-красно-белыми флагами и девизом “Жыве Беларусь”. Сергей подчеркивает, что эти ценности сегодня не отбрасывает никто, они являются альтернативой власти: «30 лет своего независимого государства не прошли зря, несмотря на репрессии».
Валерий Карбалевич согласен с тем, что этим летом идет «бурный процесс формирования гражданского общества… и белорусской нации» – хотя «может не совсем такой нации, про которую мечтали националисты, и не всегда под БЧБ». Также он обращает внимание, что последние 20-25 лет общественный раскол был по линии «власть и ее большинство – оппозиция с европейскими и демократическими ценностями». А теперь актуальнее раскол «между обществом и властью», в котором будет Беларусь после 9 августа.
При этом аналитик отмечает, что сторонников власти в публичном пространстве не видно – от их имени говорит только сама власть, ее спикеры и медиа. А общество в государственной системе никак не представлено.
Испытание оптимизма выборами
Самым вероятным сценарием на выборах Петр Рудковский считает сочетание высокой активности общества и высоких репрессий. Это приведет к углублению внутристранового напряжения и конфликта, в том числе внутри элит. Будет новое напряжение в отношениях Беларуси с ЕС и санкции – хотя скорее не экономические, но персональные.
Менее вероятным сценарием Петр видит сочетание меньшей активности (ведь многое на эмоциях, запал может угаснуть) и меньших репрессий (власть не сильно испугается). В таком случае нас ожидает статус-кво: политическая стагнация, продолжение тенденций в экономике и отношениях с Западом.
Самый маловероятный сценарий, по мнению Петра – высокая активность и невысокие репрессии. Это привело бы к прогрессу по всем направлениям – и внутренняя демократизация, и улучшение с отношений с Западом. Но для этого маловероятного сценария необходимо изменение подхода власти.
Андрей Казакевич считает, что «устойчивого большинства у действующего президента нет и все про это знают», а потому некоторое время протестная активность будет сохранятся, а формы ее зависят от репрессий. Андрей ожидает период политической нестабильности, но не берется оценивать это как оптимизм или пессимизм: «кому-то шанс попасть в элиту к ресурсам, кому-то потерять». То же касается общества: впереди экономические проблемы, но и надежда на демократизацию.
Андрей ожидает ухудшения отношений с Западом, и соответственно давления со стороны России – «было бы глупо не воспользоваться». Сергей Абламейко добавляет, что само это ухудшение уже будет на руку России: «Если не будет обмена послами с США – это решение одной из задач Москвы».
По мнению Андрея Казакевича, это связано с тем, что «власти развили сценарий брутального использования силы. Это плохо и для самой власти, и для общества, и для бизнес-климата». Аналитик видит демонстративный правовой нигилизм вместо тонкой игры – «мы вас можем взять где хотим и посадить за что хотим», что плохо даже для правопорядка.
Андрей видит два варианта развития событий. Либо «система будет пытаться сохраниться как правительство меньшинства – бункер, отсекающий нелояльных», и это может тянуться какое-то время (в истории такое бывало и ненадолго, и на много лет). Либо же реформы, разнообразие и конкурентность системы – «инклюзивный авторитаризм». Юрий Дракохруст, перефразируя слоган Сергея Тихановского, назвал это «авторитаризм для людей».
Раскол элит: от военного переворота до военной диктатуры
Андрей Казакевич замечает, что напряжение внутри элит растет, и протяженный протест будет увеличивать напряжение, хотя видимого раскола и нет. Многие видят себя на месте Цепкало и Бабарико, их раздражает правовой нигилизм: «мы играем не по правилам с ними, а потом они будут с нами». К тому же происходящее вредит бизнес-интересам.
В то же время элиты понимают, что им есть, что терять, они зависимы от системы. Для многих в элите был бы комфортнее инклюзивный авторитаризм, без штыков и дубинок, но «в последние два месяца прошла если не чистка, то дисциплинирование аппарата» – от правительства до нацбанка. Сергей Абламейко обращает внимание на конфликт ястребов и голубей из МИДа, а также Рудого и Румаса, которых отодвинули от принятия решений.
Петр Рудковский ссылается на исследование “How Dictatorships Work”, согласно которому в в 1946-2010 годах 35% изменений авторитарных режимов стало возможным за счет военных переворотов, 17% – благодаря ненасильственным протестам, 13% – после «опрокидывающих выборов», и только 8% – благодаря изменениям, инициированным «сверху».
Андрей Казакевич обращает внимание, что в независимой Беларуси не было кейсов использование армии во внутриполитических процессах; тем более что есть и другие спецформирования, и другие инструменты – от водометов до резиновых пуль. Пока всю демонстрацию взаимодействия власти с военными он считает запугиванием, «а будут ли стрелять – этого никто не знает, это всегда вопрос ситуации».
Сергей Абламейко не верит в применение оружия иначе как в случае провокации – стрельбы в самих силовиков. Впрочем, Андрей Лаврухин отмечает, что «каждый электоральный цикл – это праздник непослушания не только для общества, но и для силовиков», окно возможностей для ястребов.
Лаврухин называет происходящее «эрозией вертикали власти»: хотя лидер уже не в той кондиции, время берет свое, но расколу элит это пока не приводит. В то же время общественный раскол доходит до расчеловечивания: своих оппонентов называют то врагами государства, то тараканом. Впрочем, Сергею Абламейко эрозии власти не видно, ведь «сын Лукашенко полностью контролирует силовиков».
Резюмирует Андрей Казакевич: «А кто за этот банкет платить будет?». Ведь военные режимы там, где есть ресурсы, а Беларуси нужно как-то зарабатывать. Условные силовики все равно будет вынуждены привлекать условных банкиров и айтишников, чтобы искать ресурсы для общественного консенсуса.
Авторы отчета: Вадим Можейко, Антон Рулев. Первоисточник: Наше Мнение